пытаюсь найти мечту...
читать дальшеОбычный вечер обычного дня…Город встревожено гудел перед последними выходными перед началом нового года. Невероятное количество людей спешили домой с объемными сумками и пакетами, несли пышные ели и сосны, засыпая хвоей серые от песка тротуары. Но чем дальше от центра, тем тише и безлюднее улочки, дороги, тропинки… На самой окраине - заброшенный завод, вернее одни развалины… место для детских войнушек днем и для разгульных пьянок тех кто постарше ночью. Необъятные курганы из снега мирно поблескивали в алых закатных лучах зимнего солнца. Но что-то, вторгаясь в обыденность вечера, сбивало привычный ритм протекания жизни. Сильные порывы ветра, неожиданно налетев, начали взбивать пушистые сугробы под пустыми глазницами мертвых строений. Словно созданные из этих порывов снежного ветра, к одной из более-менее сохранившихся водонапорных башен, медленно приближались четыре человека в серых балахонах. Скупые, доведенные до автоматизма движения, каменные лица, лишь в глубине темно-коричневых глаз мелькали искорки волнения в предчувствии того, что сегодняшний вечер - особенный. Хруст снега под ногами пришедших сменился треском битого стекла, стоило им войти в башню, а затем легким поскрипывание полусгнившей лестницы. Поднявшись до верхней площадки люди, спокойно сели на полу. Замерев, они сидели так до тех пор, пока один из мужчин не начал напевать тихую мелодию... постепенно голоса всех присутствующих слились в единый, мощный поток, который медленно растворялся в воздухе города, наполняя собой все пространство и разум тех, кто слышал его. Постепенно весь город закрыла пелена марева. И не было ощущения опасности в происходящем. Время застывало, сохраняя под своим покровом каждую пылинку, каждое дуновение ветерка, каждого человека... А песня все звучала не переставая. Когда марево укутало весь город настолько плотно, что нельзя было увидеть дальше вытянутой руки, пение резко оборвалось. В звенящей тишине из развалин медленно и как будто из последних сил вышла короткая процессия. Низкие капюшоны не могли скрыть посеревшую кожу, а плотные перчатки не могли замаскировать тонкие, бесплотные пальцы рук. Дыхание этих уже не-людей повисало в недвижимости окружающего мира. Не было ни хруста снега под ногами, ни шуршания одежд , а они все шли, где бы они не проходили за ними только лишь сгущался белый мрак. Одна из женщин легко коснувшись пальцами плеча мужчины певшего перед ней, сделала маленький шаг вперед и повела за собой друзей вглубь города. Неизвестно на каком шаге мелодия вновь зазвучала, но уже другая, не та, что была раньше, перекаты тонов были настолько древними, что непонятно было, как вообще песнь может существовать в этом мире. От соприкосновения с этой песнью все начинало каменеть, стены новостроек все больше и больше напоминали крепостные стены прошлых веков, электрический свет фонарей приобретал присущую огню мягкость. В фигурах людей появлялась какая-то дородность, статность...Но последнем полутоне напев женщины подхватил второй, еще не певший мужчина. Песнь, казалось, была старшей сестрой только что отзвучавшей мелодии. Что-то сложно уловимое различало эти песни. Понять грань между старением и смертью было практически невозможно. Но звучавшая песнь заставляла все растворяться: вместо многоэтажек, людей, уснувших на улицах, машин, заборов, банки из под пива, лежащей на газоне, оставался лишь туман, чуть более плотный, чем тот, что закрывал весь город.
И вновь к основной мелодии присоединялись различные вариации тонов и полутонов, и сотканная мелодия была настолько невероятна, что казалось не только этот город, но и весь мир должен покориться перед ней. Ее звучание могло поднять до рая или сбросить в самый центр ада. Если бы кто-то смог постичь ее, то он стал бы богом. Но ее не дано было ни кому осознать, все спали. Следы цивилизации стирались с лица измученной планеты. Но тот, к кому прикасалась мелодия, умирал с улыбкой на лице. Только полный безумец мог сопротивляться гипнотическому дуновению вечности.
Постепенно процессия вновь вернулась туда, где впервые зазвучала мелодия. Еще шаг, шаг, шаг...шаг... Мелодия утихала, туман начал рассеиваться. На месте города, только что бурлившего жизнью, был пустырь, но рассеивающийся туман не исчезал в хрустальной синеве неба, он начинал клубиться у поверхности земли, принимая различные, сюрреалистические формы. Девушка, самая молодая их четверки, отпустилась на снег и звонким голосом, никак не вязавшимся с ее усталым обликом запела. В этой песне, в отличие от уже отзвучавших были слова, из-за этого пение скорее походило на чтение заклинания. Сходство завершало то, что туман начал передвигаться, как будто его мешали в колдовском котле. Каждое изменение интонации вело к появлению очередного необычного видения. Звонкий голос затихал , фантасмагория образов прекращалась и пустырь, только что бывший городом, превращался в лес.
И вновь к основной мелодии присоединялись различные вариации тонов и полутонов, и сотканная мелодия была настолько невероятна, что казалось не только этот город, но и весь мир должен покориться перед ней. Ее звучание могло поднять до рая или сбросить в самый центр ада. Если бы кто-то смог постичь ее, то он стал бы богом. Но ее не дано было ни кому осознать, все спали. Следы цивилизации стирались с лица измученной планеты. Но тот, к кому прикасалась мелодия, умирал с улыбкой на лице. Только полный безумец мог сопротивляться гипнотическому дуновению вечности.
Постепенно процессия вновь вернулась туда, где впервые зазвучала мелодия. Еще шаг, шаг, шаг...шаг... Мелодия утихала, туман начал рассеиваться. На месте города, только что бурлившего жизнью, был пустырь, но рассеивающийся туман не исчезал в хрустальной синеве неба, он начинал клубиться у поверхности земли, принимая различные, сюрреалистические формы. Девушка, самая молодая их четверки, отпустилась на снег и звонким голосом, никак не вязавшимся с ее усталым обликом запела. В этой песне, в отличие от уже отзвучавших были слова, из-за этого пение скорее походило на чтение заклинания. Сходство завершало то, что туман начал передвигаться, как будто его мешали в колдовском котле. Каждое изменение интонации вело к появлению очередного необычного видения. Звонкий голос затихал , фантасмагория образов прекращалась и пустырь, только что бывший городом, превращался в лес.